Поговорили с Владимиром Перельманом, основателем проектов «Рыба моя», I LIKE WINE, I LIKE GRILL, Beer&Brut и сооснователем Sage. Спросили, как открыть ресторан (а потом еще много) и как его закрыть. Попутно узнали, зачем ресторану хранитель концепции и как сделать космолет из рабочего места котломойщика.
Как открыть ресторан
До своего первого ресторана я никогда в жизни не работал в этом бизнесе — ни официантом, ни барменом, ни поваром. Поэтому, когда мне предложили построить мой первый ресторан (это был «Барбарабар»), для меня это стало изумлением.
В первых двух-трех проектах я делал абсолютно все, вникая по ходу пьесы, как все устроено. Я сидел в кабинете без окон и дверей и вместе с бухгалтером пытался разобраться, что такое марочные отчеты, АВС-анализ и т.п. Придумывал половину блюд, возил корыта с саженцами из «Икеи». В общем, было много ручного труда, но я получал от этого большое удовольствие.
А потом еще один
Потом начался азарт масштабирования. Мне захотелось понять, можно ли делать много концепций (или много ресторанов) одновременно. Я попробовал выстроить систему таким образом, чтобы рестораны открывались без моего стопроцентного вовлечения.
Честно говоря, пока не могу сказать, насколько успешен этот опыт. Когда мы открывали третью, четвертую «Рыбу мою» — все делалось системно и быстро (например, третью «Рыбу» на Китай-городе мы построили за 3,5 месяца). Но когда я строю новый проект, я снова делаю это, как в первый раз: я чувствую, что не могу делегировать то, что касается создания концепции.
Как открыть один из лучших ресторанов в России (с)
Ресторатором в полном смысле слова я ощутил себя совсем недавно. Последний проект — Sage — это вершина моей профессиональной самореализации.
Я мечтал об этом ресторане шесть или семь лет. Хотел сделать все максимально профессионально — с лучшей кухней, лучшим баром, лучшим кофе, с талантливой командой, необычным сервисом и современными, технологичными процессами. С такой формой, чтобы все ахнули, и с таким дизайном, чтобы все сказали: «Вот так выглядит новая роскошь!».
Проект был сложный. Мы делали Sage вместе с Димой Блиновым, но на самом деле «творцов» было целых шесть. Мы обсуждали каждую деталь, каждую рубашечку, каждый шовчик, каждую тарелку. И я считаю, что мы справились мастерски. Первый раз в жизни я могу сказать, не скромничая, что сегодня это один из лучших ресторанов в России.
Как открыть один из лучших ресторанов в России без компьютера
Блинов привез с собой из Петербурга полусамописную систему на основе программы TillyPad. У него там уже было реализовано много всяких полезных штук: например, в каждом цеху — холодном, горячем, на раздаче — висят мониторы, и везде можно увидеть, в какой момент какое блюдо должно отдаваться. Никаких чеков, все стерильно и красиво.
Еще есть статистика по скорости отдачи блюд: можно сравнить, как разные бригады отдают одну и ту же позицию. Во-первых, это позволяет понять, какие блюда отдаются сложно (если норматив 10 минут, а все бригады отдают за 15, очевидно, что дело в блюде). А, во-вторых, замечать проблемы с бригадами (если сегодня одна бригада отдала за 10 минут, а завтра другая — за три).
Эту привезенную Блиновым систему нам нужно было поженить с нашим внутренним учетом. Поэтому туда прикрепился «1С», а к «1С» — система бронирования. В итоге получилась сложная структура, которая объединяет гостевой опыт, технологические процессы внутри ресторана и систему отчетности для управленцев. Нам повезло: у нас блестящий директор ресторана, который одержим IT и смог отладить этот механизм.
У меня самого даже компьютера нет.
В первые годы своей ресторанной деятельности я получал по вечерам SMS-ки с выручкой: если она была хорошая, можно было спокойно спать, а если не очень — начиналась бессонная ночь страданий.
Сейчас я оградил себя от этих переживаний и ежедневно ничего не мониторю. За годы работы у нас выстроилась четкая система финансового учета: мне достаточно раз в месяц проводить бюджетные комитеты, чтобы бизнес развивался в рамках намеченной стратегии.
Как открыть один из лучших ресторанов в России без компьютера, но с панелью котломойщика
Мы с Блиновым на двоих придумали, наверное, ресторанов 30. Но в каждом проекте все равно создаются уникальные вещи.
Например, подходит ко мне как-то шеф, Дима Голенин, и говорит: «Босс, я придумал такую штуку — пойдемте, покажу!». И ведет меня к котломойке. А там, как мне показалось, — приборная панель какого-то крейсера или космолета. Каждая лопаточка, каждый ковшичек на своем месте, в быстром доступе; везде какие-то штучки, которые не позволяют им упасть. Просто фантастика.
Я на это все смотрю, и мне хочется расцеловать шефа, обнять котломойщика. Удивительно, как творческая сила может проявляться даже в таких, казалось бы, мелочах.
Когда мы не перестаем удивляться, создаются гениальные вещи.
Как открыть много ресторанов
Я только этой весной осознал, что «Рыба моя» – действительно классный ресторан. Он стоически перенес и пандемию, и отток гостей, и все это время показывал скромный, но устойчивый рост.
У нас с самого начала было то, о чем другие компании задумываются только после 10 лет работы: идеология, ценности, культурный код. И теперь это помогает нам масштабироваться. Мы не опасаемся, что кто-то испортит репутацию бренда: к нам уже давно не приходят люди не из нашего «министерства культуры».
А еще совсем недавно мы наконец зарегистрировали товарный знак на «Рыбу мою».
Еще один проект мы сейчас строим за границей, в Лиссабоне. Она будет на околоморскую тему, но совсем непохожая на «Рыбу мою» — более гастрономичная. Мы хотим открыть этот проект в Португалии, но потом обязательно привезем его в Москву. И еще один заграничный проект — это арт-фудмаркет, над которым мы работаем необычной творческой командой. Это будет выверенное гастрономическое высказывание с сильной арт-составляющей: мы хотим объединять художников, в том числе мировые имена, как мы это уже много лет успешно делаем в России. ПРи этом в этом проекте будет серьезное погружение в IT и цифровизацию, так как в Европе индустрия там в этом плане довольно сильно отстает от России.
-
Эта история тянулась много лет: когда бренд появился, нам не удалось зарегистрировать текстовое написание (только изображение), и мы решили открывать «Рыбу мою» без товарного знака. А потом выяснилось, что есть компания с таким же названием есть где-то на севере страны. Мы пошли в суды, сменили 10 патентных поверенных и в конечном итоге получили права на «Рыбу мою» в 2023 году, спустя шесть лет.
И мне впервые в жизни захотелось поставить перед собой количественно измеримую цель: хочу, чтобы «Рыба моя» стала сетью рыбных ресторанов номер один в стране (разумеется, в своей ценовой категории).
Конечно, так и будет. Будем заклеивать небоскребы свои логотипом.
Как закрыть ресторан
Дорого и болезненно.
Сейчас у нас девять ресторанов в Москве. До пандемии было побольше.
Каждое закрытие я воспринимаю близко к сердцу, на свой счет. Я из семьи классических музыкантов и знаю, что мастерство не дается сиюминутно: оно требует времени, саморефлексии и большого числа повторений. Поэтому закрывшийся ресторан — как концерт, к которому я долго готовился, не спал ночами, а в итоге на выступлении облажался. Иногда один, а иногда и со всей командой.
Конечно, это бьет по самооценке.
А еще закрывать ресторан — это дорого. Рестораторы мало об этом говорят, но заведения чаще всего закрываются тогда, когда они уже в глубоком минусе, накопились долги перед поставщиками и персоналом. И тебе нужно погасить все долги, иначе ты просто не сможешь дальше работать на этом рынке.
Как не закрыть ресторан
Я считаю, что необходимая часть работы ресторатора (и любого предпринимателя) — вдыхать новую жизнь в старые проекты.
Какой бы классной и успешной ни была концепция, со временем она начинает расползаться. Появляются какие-то инородные элементы: блюда, подачи.
В то же время гости привыкают к неочевидным вещам — любимым салфеточкам, любимому столику. Для тех, кто много лет ходит в один и тот же ресторан, очень важно, чтобы такие вещи оставались неизменными. И подкрутить все так, чтобы не нарушить тонкую связь между гостем и рестораном, бывает сложно. Часто кажется, что проще все сломать и построить заново.
Поэтому я считаю, что в команде ресторана должны быть хранители концепции. Это и сам ресторатор, и команда — конечно, если получилось настроить ее так, чтобы она осознавала глубину концепции. Сейчас мы учимся этому: под микроскопом заново рассматриваем каждый наш ресторан и вспоминаем все, что туда было заложено. Почему I Like Wine такой успешный? Почему Beer&Brut такой необычный? Наша задача — воскресить изначальную идею и возвести ее в абсолют, чтобы рестораны жили как можно дольше.
- Нужно учитывать еще и то, что за последние 10 лет гости — и вообще люди — поменялись драматически. Из-за погруженности в виртуальную реальность они стали воспринимать жизнь как контент: ты бесконечно скроллишь ленту, и мозг моментально считывает «нравится/не нравится». В результате, когда потом что-то не нравится в реальной жизни, и это нельзя просто свайпнуть, — это вызывает очень сильную реакцию. Человек не может понять: почему ко мне не подошли, почему так долго несли, почему блюдо несоленое? Он не осознает, что за блюдом стоит труд живых людей.
И тут у меня есть очень простой призыв: чтобы каждый бизнес рассказывал клиентам о своих внутренних процессах, повышая важность человеческого труда и профессионализма. Тогда люди перестанут воспринимать как должное все, что этот мир им преподносит.
Для меня ресторанное дело — это работа вдолгую, вместе с циклом жизни страны. Срок жизни ресторана — самый важный показатель его успеха. В идеале — чтобы я мог передать эту компанию по наследству. Мне бы хотелось, чтобы все предприниматели, вне зависимости от отрасли, думали об этом, а не о сиюминутной славе или обогащении.
Комментарии