29-летний совладелец компании «Викон» Андрей Кондрашин управляет сетью трактиров, кафе и кулинарий, рассчитанных на дальнобойщиков и жителей малых городов. Прибыль вкладывается в развитие, а на жизнь Андрей зарабатывает консультированием рестораторов от Подмосковья до Сибири. ЛЕММА узнавала, тяжело ли построить бизнес на трассе и чему учит продавец комплексных обедов по 150 рублей.
Андрей, у тебя две деятельности: ресторанная и консалтинговая. С чего началась ресторанная?
Мне повезло, я с детства знал, что хочу продолжить дело родителей. Мой отец открыл сосисочную в 100 км от Москвы 25 лет назад.
В 1993 году?
Да, на трассе М7: Москва — Нижний Новгород, у нас была дача рядом. Мы очень круто изменили свою жизнь, поставив там палатку для дальнобойщиков. Бумажная тарелочка, сосиски, хлеб. Тогда на трассе практически негде было поесть. Отец сам занимался всем, возил сосиски с Черкизовского мясокомбината. Это было очень прибыльное дело, и я благодарен отцу, что он не остановился — открыл кафе, потом второе.
Тоже на дороге?
Да. И параллельно стали развивать другие виды бизнеса, выстраивали придорожный комплекс в деревне Киржач рядом с этой сосисочной. Это Владимирская область.
Как он называется?
Там нет единого названия, раньше мы «Выручалочкой» назывались, но потом от этого отошли. И почти сразу стали развивать второй комплекс, в 35 километрах. В итоге там построили два кафе, гостиницу, парковки, магазины автозапчастей.
Это отец делал?
Первые объекты открывал отец, а с 2010 года запуск всех новых заведений лежит на мне. За это время мы с командой создали более десятка разных точек. Уже в семь лет мы с друзьями пирожки продавали по дачам. Меня приучали к труду, мы явно не из той семьи, где звезды с неба хватают. Постепенно я пришел к мысли, что хочу заниматься таким же делом, только без родителей. Когда учился в институте, приезжал два раза в неделю во Владимирскую область, вникал в семейный бизнес, смотрел, как все устроено.
Какое у тебя образование?
Я закончил Высшую школу экономики в Москве, поступил на бюджет. Потом поступил в RMA на факультет ресторанного бизнеса, год учился. Это многое дало, сейчас я здесь преподаю. Но у меня путь получился нестандартным, сверху вниз, потому что после двух универов многие нюансы были непонятны.
Как это?
Работал барменом и официантом в Москве — в «Жан-Жаке», в «Джоне Донне», потом менеджером в «Хлебе насущном». Год я потратил на линейный опыт, и когда понял, что получил навыки, которые мне были нужны, вернулся в семейный бизнес. К этому моменту мы решили запустили фабрику-кухню и стали открывать в малых городах небольшие точки, кулинарии.
Этот семейный бизнес и называется «Викон»?
Совершенно верно. У нас основа бизнеса — это кулинарии в городах и придорожные комплексы. И специфику как «придорожки», так и малых городов мы очень хорошо понимали.
Какие там принципиальные отличия от Москвы для такого бизнеса?
Внутри Садового кольца очень большой костяк людей, которые интересуются чем-то новым, и они платежеспособны. Там эластичность спроса очень низкая. Если повысить цену на 20%, то спрос упадет на 5% или вообще не упадет.
Или повысится.
Да! А в регионах, в малых городах, покупательная способность людей низкая, они должны четко знать, за что платят. Если ты повысишь цену на 10%, спрос может упасть на 20%. Нужно быть очень аккуратным с ценообразованием. Плюс в малых городах ориентация на максимально популярные позиции, люди в большинстве своем не ходят каждый день в кафе, ресторан, у них не такой избалованный вкус, как в Москве. Чтобы открыть «Даблби», нужен серьезный пул людей, которые разбираются в кофе. А если в городе 10 гурманов, которые понимают в обжарке, а остальные говорят: «Чашка за 200 рублей, да вы охренели!», то ничего не выйдет. Это большая проблема для тех, кто хочет давать максимальное качество — люди не готовы за него платить, потому что не видят принципиальной разницы. Это реальная боль для меня и других рестораторов, кто не только за бизнес топит с максимальной коммерцией, но и действительно хочет дать что-то новое. По сути, в регионах, если хочешь коммерческий проект — открывай чебуречную. Если хочешь показать уровень, рассчитывай, что придется сильно пожертвовать коммерцией. Очень-очень мало проектов файн-дайнинг, особенно в городах с населением меньше миллиона, которым удается одновременно показывать высокий уровень и зарабатывать.
У вас есть файн-дайнинг, высокий уровень?
Нет, но сейчас граница сильно размыта между кэжуалом и файн-дайнингом. Ресторан «Сказка», который сгорел, по местным меркам был файн-дайнингом, но по меркам Москвы, по ценообразованию он кэжуал. Для Владимирской области он дорогой.
Почему он сгорел, кстати?
Его подожгли, это до сих пор тайна, покрытая мраком. Я не знаю, этот вопрос даже до губернатора дошел.
Он не был застрахован?
Он был застрахован по номиналу, на 10 миллионов, а восстановление — это минимум 25 миллионов.
И что вы сейчас делаете?
Мы очень медленно копим деньги, потому что у нас на трассе реконструкция. Там сейчас адский коллапс, это еще одна причина, почему тяжко. Сейчас у нас сносят четыре объекта, которые стояли на первой линии.
Они попадают под расширение трассы?
Да, и за свой счет сносим.
И вам ничего не компенсируют?
Нет, нам еще надо 10 миллионов в асфальт вложить, чтобы к остальным кафе на второй линии дали доступ. Так вот все делается, вообще никто не церемонится. Отбойник ставят, если не соглашаешься — разговор короткий.
То есть тебе отбойник поставили и работай как хочешь?
Да. Про поддержку малого и среднего бизнеса у нас много говорят, а на деле, чтобы выполнить техусловия для придорожного кафе, нужны просто конские деньги.
А почему вы решили восстанавливать «Сказку», а не построить заново? Дорога, как память?
Я к ней отношусь не как к бизнесу, для меня это что-то очень сильное эмоционально. Этому ресторану было 46 лет, можно сказать, нам памятник ресторанный достался.
Там был ресторан при советской власти?
Он с 1971 года работал, нам разрешили его выкупить с благословения губернатора практически.
Владимирской области?
Да, в 2005 году. Это прям ворота во Владимирскую область, стоит на границе Московской и Владимирской области. Он раньше принадлежал городскому потребительскому кооперативу. Фактически мы конкурировали с ним, наши объекты в непосредственной близости. Но увидев, что мы крепкие хозяйственники, нам предложили выкупить ресторан, потому что он приходил в запустение, его с 1980 года, с Олимпиады не ремонтировали. И мы его очень-очень бережно восстанавливали, хотя это было очень затратно. А в 2016 году ночью какой-то человек с канистрой пришел, облил. Ресторан деревянный, мы проходили все пожарные обработки, но толку от этого. Там даже не бензин, как показала экспертиза. Что-то типа коктейля Молотова, маслянистая основа. А пожарная машина до нашей местности ехала 30 минут. Самое главное, что все живы. Там круглосуточно мясной цех работал в подвале, они, слава богу, успели выйти, вовремя среагировали на сигнализацию.
Я читал, что получилось даже пожертвования привлечь на восстановление.
Да, мы действительно привлекли больше 250 тысяч рублей. Очень многие люди откликнулись, чтобы помочь нам — кто-то скидками, кто-то материалами, кто-то добрым словом. Основной помощью только предстоит воспользоваться — когда стены будут стоять, потому что скидки на скатерти, униформу, автоматизацию. К сожалению, так получилось, что пожар совпал с реконструкцией трассы, поэтому мы очень медленно восстанавливаем.
Когда-нибудь считал, какой состав посетителей «придорожки»? Сколько процентов дальнобойщиков, туристов, есть какое-то представление?
Очень сильно зависит от концепции. Есть данные, мы опросы проводим. Например, в кафе «Русская изба» в Киржаче дальнобойщики составляют процентов 65, потому что там доступен, обед по 150 рублей. Само здание выглядит достаточно скромно, переделано из жилого дома. Но дальнобойщикам очень важно, чтобы была парковка, и чтобы объект не выглядел слишком пафосно, их это отталкивает. Вот на трассе М4 гигантомания, гламурный блеск зданий, и нам дальнобойщики говорят: «Ну что я буду заезжать в эту Мегу для дальнобойщиков». Процентов 20 в кафе — местные жители и дачники.
Москвичей мало?
Москвичей много, дачники это и есть москвичи. А так транзитные пассажиры, основу транзитников составляют дальнобойщики, как ни крути. Легковых гораздо меньше, у нас трасса грузовая.
А туристы? Кормили китайцев когда-нибудь?
«Сказка» как раз была забита китайцами с мая по сентябрь, наглухо. Каждый день можно было работать только на китайцев, группы одна за одной шла. «Сказка» и славилась как главная остановка между Москвой и Владимиром. Это же Золотое кольцо. Если мы говорим про кафе у АЗС, то там тоже процентов 60 — дальнобойщики.
Суть в том, что если делаешь «придорожку», надо ориентироваться на дальнобойщиков в любом случае?
В любом случае. Но есть сеть «Помпончик», которая ориентируется на легковушечников, на нашей трассе у них микроскопические парковки. Просто придорожное кафе для дальнобойщиков очень затратное, потому что парковка — это совсем другие деньги, это даже дороже, чем само кафе.
Сейчас ты управляешь всеми объектами?
В большей степени я и моя жена, мы хороший тандем. Жена больше меня в операционку погружена, она дружит с цифрами. Технарь-аналитик. Я больше занимаюсь стратегическими вопросами, открытием новых точек, перестроением, изменением концепций, всем, что связано с большими, по нашим меркам, деньгами и контролем управляющих на точках. Я не могу постоянно находиться на объектах. Отец помогает, но постепенно отходит, он сам на это нацелен.
Консалтинг уже приносит ощутимый доход?
Мы очень мало берем с бизнеса, практически все стараемся вкладывать, особенно сейчас. Вот как раз консалтинг — мне на мороженку.
Он обеспечивает?
Да, я не хочу из бизнеса тянуть деньги. Мы в принципе всегда скромно жили — что родители, что я. Живем в обычной квартире, езжу на обычном «ниссане», комплексов у меня никаких нет по этому поводу, наоборот.
Понты не любишь?
Нет. Жене iPhone X подарил, сам хожу с «хуавеем» и отлично себя чувствую.
А кто идет на консалтинг, в основном это начинающие рестораторы? Из регионов?
Я ориентируюсь на регионы, потому что я эту кухню больше понимаю. Очень много клиентов из Подмосковья. Бывают за Уралом, в южной части России — намного больше сейчас стало. Это приятно, но и разрываться трудно. А с другой стороны, нужно копать вширь и вглубь. Потому что, когда как жук в навозе в своем бизнесе сидишь, что-то очень важное упускаешь, не видишь важные тренды.
Когда учишь, ты учишься.
Да. Но я никогда не пытаюсь казаться тем, кем не являюсь. Я не берусь за проекты, где понимаю, что это не мое.
В «Виконе» сколько съедает управляющая компания?
Могу сказать, что значительно больше, чем в среднем, потому что у нас почти все объекты находятся в собственности и я включаю в УК не только офис, но еще обслуживание подразделений. У нас свои снегопогрузчики, снегоочистители, мы же в деревнях находимся. У нас свои газовые трубы, свои водопроводы, все это хозяйство нужно обслуживать, ни на кого нельзя надеяться.
Когда приезжаешь в Москву или Петербург, в какие рестораны обычно идешь?
Я люблю демократичные проекты, доступные. Очень нравится «Вай мэ!» в Москве, это грузинская закусочная, где обслуживание с пейджерами. В Питере безумно нравятся рестораны Дмитрия Блинова.
«Тартарбар»?
Да, и «Дуо», конечно, — это прям мое вообще! В Москве еще понравился Cheese Connection на Белорусской, там реально очень вкусная буррата. Я стараюсь посещать знаковые объекты. Во все зайти не получается, их слишком много, но для меня важно понимать, чем живет рынок в Москве. Потому что завтра это так или иначе отразится на региональных ресторанных рынках, и я не должен ничего упустить.
Комментарии